Добрянка

Уже несколько дней общественность требует крови тех врачей, которые «загубили» ребёнка в Добрянке.

Вот моё мнение:

Мужчина, зная, что у жены патология беременности, да ещё и двух лет не прошло после предыдущего кесарева, везёт её в глушь. Проблемную беременность он привозит туда, где не знают о ней ничего, где нет достаточного оборудования. Знает, что снова будет кесарево, но его это не настораживает. По слухам, мама Тани - гинеколог, она не могла не знать о последствиях такого безумия. Сама операция при крупном плоде достаточно опасная. Не ясно, в результате чего состояние ребёнка ухудшилось. Повторяю: этот вопрос пока открытый!

Автор поста, по сути, безапелляционно заявляет: «Ребенку свернули голову при кесареве, потом не сделали вентиляцию легких». Первый тезис невозможно обсуждать, не имея мнения независимого специалиста соответствующего профиля, второе - с этим всё ясно: врачи должны были снять с ИВЛ другого младенца (массой, кстати, 1700г).

По причине отсутствия аппарата ИВЛ ребёнка переводят в другую больницу. Отец не хочет понять очевидного и считает, что от ребёнка избавляются, чтоб не портить статистику.

Дальше он врёт про усыновление: ему не отказали, а посоветовали подождать (это обычная практика). К тому же, у матери усыновляемого ребёнка нет приличного жилья, а сам Харин ей никто. Они не состоят в браке. Он не озаботился этим вопросом и тогда, когда пошёл усыновлять ребёнка. Конечно, это не моё дело, состоят они в браке, или нет. Но всё это является довольно весомым поводом для отказа в усыновлении. Так что, даже если бы и отказали, то отказали бы совершенно правомерно. Маленькая ложь рождает большое недоверие.

Между тем, осторожно комментировавшие случай в Добрянке профессионалы (неонатолог, акушер-гинеколог, реаниматолог и другие) отмечают правильность действий сотрудников роддома. Эти специалисты не делают выводов, ибо для этого недостаточно информации. Сходятся лишь в одном. При отсутствии свободного аппарата ИВЛ переезд в пермскую больницу оставался единственным шансом на спасение жизни ребенка, и можно только восхищаться врачами, которые на протяжении 60-километрового пути обеспечивали подачу воздуха в легкие пациента вручную, «грушей». Отдельный вопрос заключается в том, сколько аппаратов искусственной вентиляции легких должно быть в роддоме районного центра с населением 35 тысяч человек и где местные власти должны изыскивать средства на это весьма недешевое медицинское оборудование.

Особого внимания достоин журнал того мужчины, который потерял ребёнка. Это подметил ljuser shao-s.
Как известно, ребёнок погиб за 2 месяца до первого поста. Однако, что пишет папаша в своём журнале после смерти младенца?
Вот хронология:

1. 02.06.2009. Друзья мои. Мой ребёнок погиб. Мы не можем добиться от врачей - почему… Я устал. Мы с женой боремся уже два месяца.
http://dead-mazay.livejournal.com/29377.html

2. 29.05.2009. О программистах, технических заданиях и «звёздной болезни»
http://dead-mazay.livejournal.com/29097.html

3. 12.05.2009. Емелин доставляет, как всегда...
Tags: Гы гы гы...
http://dead-mazay.livejournal.com/28904.html

4. 06.04.2009. У меня сегодня днюха. 35, типа юбилей. Принимаю поздравления и подношения, развиртуаленные - велкам на коньяк вечером. C утра колега подарила - готичную флешку на 4 гига. Черепушку в гробике бархатном. Нижняя челюсть вынимается - там разьём.
http://dead-mazay.livejournal.com/28586.html

Если у человека такие крепкие нервы и такое нежелание выносить свои проблемы на общее обозрение - почему он написал пост номер 1? Да ещё со многими, подмеченными во комментариях, логическими несоответствиями?
А если он и правда сломленный горем отец даже через 2 месяца после смерти ребёнка - неужели на протяжении этих двух месяцев он писал бы про черепушечки в готишных гробиках, и прочие "гы-гы-гы"? Журнал наверняка будет потёрт, вот как он выглядит по состоянию на сегодня.

Очень оно всё психологически друг с дружкой не вяжется.

Хочу отметить, что это именно моё мнение, составленное на основе информации из СМИ и ЖЖ. Я не претендую на объективность.

Мой прадед Константин Александрович

«Блокнот маразматика» содержит сумбурные записи, которые не претендуют на художественную ценность, но для меня они очень важны.

С моим прадедом Соколовым Константином Александровичем связана таинственная история.


Константин Александрович ушёл на фронт в самом начале Великой Отечественной войны, когда моему деду (его сыну) было 4 или 5 лет. И всё. Пропал без вести.
Дед Александр Константинович, почти не помнивший отца, был выращен своей мамой, Апполинарией Васильевной. Люди старой закалки понимают, а тем, кто помоложе, объясню: семья солдата, пропавшего без вести, была не просто лишена поддержки государства (за погибших получали пенсию), но даже подвергалась притеснениям, т.к. пропавший без вести в любой момент мог оказаться пленным или, что ещё страшнее, добровольно перебравшимся за границу.
Апполинария Васильевна (в девичестве Коченкова, родилась 6 января 1914г в Усть-Кубенском районе Вологодской области) могла расчитывать только на себя, ведь её семья (отец Василий Иванович, мать Татьяна Фёдоровна) была куда-то сослана, так как считалась зажиточной. Сама он спаслась только тем, что на тот момент уже была замужем за моим прадедом Константином, который был из рабочих.
Александр Константинович вырос, переехал в Верховажский район Вологодской области, женился на Августе Васильевне (в девичестве Усова, отец Василий Фёдорович, мать Анна Прокопьевна), воспитывал четверых своих и двоих приёмных детей (Кузьминские), работал на лесозаготовках простым рабочим.

В возрасте 33-х лет (в 1970-м году) он получил от своей матери телеграмму: "Хочешь видеть отца - приезжай". Жена сбегала в контору и оформила ему отпуск за свой счет, а дед молчал. Он молчал трое суток, от него не могли добиться решения: поедет он или нет. Он вообще ничего не говорил. Наконец, Августа Васильевна устроила ему скандал по поводу ступора, в котором находился Александр и отправила его на встречу с отцом.
О чём могли разговаривать сын с отцом, которые фактически не знали друг-друга и не виделись в течение 30-ти лет?
Конечно, первый вопрос, который интересовал всех, был о том, где же пропадал всё это время Константин Александрович. На этот вопрос он не спешил отвечать. Сразу стало известно лишь о том, что прадед, тайно вернувшись домой после войны, обратился за помощью к своим двоюродным братьям с той же фамилией Соколовы. Соответствующую часть генеалогического древа можно увидеть здесь. Наверняка у них был общий дед с этой фамилией и отец этих двоюродных братьев был тоже Соколов, иначе фамилия братьев была бы другой. Они помогли ему чем могли, но у них не было возможности открыто общаться с Константином Александровичем, так как тот был фактически на нелегальном положении. Братья со слов деда занимали ответственные должности, как тогда говорили.
Много лет прадед жил с женщиной по имени Груня (полное имя Агриппина ?), которая скрывала его от властей. Детей у них не было, но у Груни были племянники. В его документах (откуда документы?) значилась прописка в городе Сокол Вологодской области (или его окрестностях?) начиная с 1963 года.
Апполинария Васильевна, мать моего деда, растившая его без отца в послевоенные годы, была в ярости: получается, что всё это время семья совершенно зря терпела лишения и находилась в неведении. Наверное, если прадед так поступил, то у него были на это веские причины. К тому же, если бы он объявился в 1940-х или 1950-х, то непременно был бы отправлен в лагерь.

Первый раз дед ездил к своему отцу с сыном Константином, второй раз с дочерью Татьяной, в третий раз летом 1972 года с дочерью Валентиной (моей матерью). Лишь после этого прадед решился приехать к сыну Александру Константиновичу и раскрыть подробности своей жизни после 1941 года.
Осенью 1972 года были куплены билеты. В те дни, когда все ждали телеграмму о приезде Константина Александровича, пришла телеграмма о его смерти. Тайна так и осталась с ним.

Здесь представлено моё генеалогическое древо.
А тут продолжение.